Распорядитель Вальвирского Всешколия коротко кивнул, соглашаясь с очевидным и давно уже известным.
— Я тоже предпринял кое–какие изыскания, — добавил он к пламенной речи господина Ашантри, — и прекрасно знаю, что никто и никогда не видел, как умирают от «чернокровной». Ни вы, ни кто другой. Люди до сих пор пропадают, и нередко именно по ночам. Единственное тому объяснение дает нам ужас, читающийся на лицах жертв. Предполагают, что человек, глубоко пораженный «чернокровной», сам в безумном смертельном испуге бежит от людей, и потому лишается их помощи. Не очень убедительно, не так ли? И хотя до старинных суеверий нам, конечно, далеко… но пока вы определенно не ответите, что это за «чернокровная», как наступает смерть, и почему находят только трупы, пораженные недугом… — он развел руками, — то говорить о том, что это несомненный факт, доказанный наукой, все равно что сознаваться в собственном бессилии перед неизвестным.
— Но позвольте…
Отец Соле, изрядно обескураженный, снова пустился в наступление. На этот раз девушка целиком придерживалась стороны господина Истари. Ветер из Фалесты тоже много писал про дваров, и у него они были очень даже настоящие, как и все остальное. И Драконы были настоящие. И сами времена Вольного Ветра, которые теперь называют Эпохой Лассара Великого, казались намного привлекательнее теперешней скучной жизни.
Разве можно было в то не верить, если каждая строчка дышала правдой? Как будто кто–то говорил с ней через столько лет, через целых две эпохи, ушедших со времен Лассара и Вольного Ветра. Тот, кто понимает ее лучше остальных… И все равно, что говорит отец! Все равно, что в Бешискуре уже давным–давно заложили копи и добывают драгоценные камни, и «научный факт», как сказал бы отец, что там нет никаких Драконов, и быть не могло!
Карета качнулась, затряслась. Возница правил с тракта на узкую, но хорошо наезженную дорогу к густой роще, непривычно зеленевшей среди выжженной летом растительности.
Девушка высунулась из окна, дожидаясь, пока карета остановится.
— Кажется, скоро будет дождь… — пробормотал отец, разглядывая небо. — Надо бы переждать… столько времени потеряем. И все же лучше будет… Соле!
Девушка успела добежать до самых деревьев, а на землю падали первые капли, взбивая пыль. Она бросилась под дерево, махнув напоследок рукою. Отсюда ей было видно, как попутчики поспешили укрыться в карете.
Ливень оказался недолгим, но перешел в легкий летний дождик, который никак не хотел успокоиться. Нетерпение снедало Соле. Легендарная каменная плита уже виднелась сквозь листву, любопытство влекло девушку вперед, и потому она с легкостью презрела невысказанный запрет отца.
Провела рукой по мокрому, остывшему от дождя камню, пальцы наткнулись на выбоины. Она с трудом разбирала старинные буквы, многие так ей и не дались — надпись давно раскрошилась. И не надо, и так каждый знает, что здесь написано. «Кто может вольный ветер привязать»!
Не верилось, что она наконец–то в волшебном месте. О нем ходили легенды. Самая красивая — что где–то здесь скрыт вход в самую настоящую пещеру Дракона, что дарит бесценные Жемчужины.
Она поискала глазами карету, но со стороны дороги листва стояла стеной, и Соле, успокоенная своей временной недосягаемостью, медленно обошла вокруг плиты, поглядывая вокруг, наклонилась, нажала на камень. В таких местах мечты просто обязаны сбываться!
— Здесь хорошо, — сказала она в пространство. — Ты знаешь, здесь даже трава не такая, как всюду. Сейчас конец лета, Канн выжег все, степь сухая и серая, а здесь… как будто до сих пор весна не закончилась. А отцу все равно, он меня заберет отсюда, как только дождь закончится. Вот бы он подольше не кончался!
Теплый дождик припустил сильнее. Девушка прислушалась, довольно улыбнулась.
— А я знала, что ты меня услышишь! Надо только сюда добраться! — сказала она Ветру. — А мне тоже очень хочется сочинять такие истории, живые, настоящие, только стихи я совсем не умею… не получается. Может, потом получится? Или это ничего, можно и так? — Она прислушалась, но Ветер, похоже, не имел ничего против. — Отец не разрешает, говорит, что все это ерунда, чепуха, «недостойное занятие для девицы из приличного семейства», — бросила Соле в сторону, немного гримасничая, передразнивая отца. — А мне очень хочется. И Жемчужину очень хочется. Я бы даже в пещеру к Дракону отправилась, как Сид! Но ее теперь нет… Это потому что в Бешискуре все перекопали из–за драгоценностей, и Драконы покинули те места…
Девушке показалось, что ее окликнули. Она обернулась с видимым недовольством, ожидая увидеть отца, и даже рот приоткрыла от удивления.
Сквозь теплый дождь к ней шел незнакомец. Невысокий, худощавый, одетый, как в театре, в какую–то старинную одежду. Когда он приблизился, стал заметен уродливый шрам на виске, до самой щеки. Но Соле человек не показался уродливым. У него были чудесные глаза, искрящиеся пониманием всех ее тревог. Не то что у отца. Такой плохого не сделает. Это мог быть только он! А еще говорят, что все это сказки!
— А… вы кто? Ветер? — спросила она, запинаясь, и пришелец кивнул.
«Приветствую с добром тебя, Соле!»
Пришелец умудрился произнести это, не раскрывая рта, точно послал ей эти слова из сердца, а она поймала и услышала.
— Это же мое имя!
«Хорошее имя».
— Это когда короткое, а полностью… — от растерянности поделилась она своей бедою, сморщила нос, — даже говорить не хочу! А вы… почему так странно говорите?
«Я не могу иначе».
«Конечно, как же еще, ведь его давно уже нет», — сообразила девушка.
— А можно… — замялась она.
Он еле заметно улыбнулся.
«Можно».
Соле преодолела несколько шагов между ними, дотронулась до руки.
— Ой! Настоящий!
«Иначе и быть не может. Но у нас мало времени. Ты ведь пришла за Жемчужиной?»
— Ну… не только… — Девушка смешалась, но тут же, заглянув в непостижимые глаза, осмелела. — Да! Да! Я только об этом и мечтала! Давно, и еще всю дорогу сюда.
Неужели сейчас сбудется ее мечта?!
«Осталось лишь узнать, о какой из них ты мечтала. Чего ты хочешь?»
Соле глубоко вдохнула. Запах здешней травы, умытой дождем, дразнил, напоминая о весне.
— Чтобы как здесь… кусочек весны, который можно с собой носить. Я бы здесь поселилась, так хорошо…
Ветер вытянул руку, указывая. Соле повернулась и замерла от восхищения.
Над плитой висела Жемчужина. Почти прозрачная. Зеленая, как здешняя трава, как сама весна среди жаркого лета. Внутри у нее что–то жило своей, необычайно скорой жизнью, точно время там текло иначе, а еще она переливалась и звала Соле, именно ее.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
